[shipokryl]

Это шикарно)))

26.09.2016 в 03:42

Пишет  Lance:

Личная жизнь Бертрама Хиггса.
В Хогвартсе я вдруг столкнулся с межполовым вопросом. До старшего курса межполовой вопрос для меня ограничивался критическими замечаниями сестры о том, что я весь в папу, а значит догадаюсь, для чего нужны девочки, лет через тридцать. По этим заявлениям я уже догадался, что для чего-то неожиданного, и предпочел тем более не вникать. У меня были дела, в конце-концов, важнее. Воровать портрет Амбридж из учительской. Растить себе усы, как у директора. Режиссировать на травологии сценку «Брожение визгопёрки в кедровой бочке». Ну правда, какие девочки. Так продолжалось бы моё блаженное бытие и дальше, но вечером после экзаменов на меня напала личная жизнь. Личную жизнь мне принес староста мальчиков Аурэл Черхманек. Аурэл буркнул: «Тебе!», — и выдал мне из факультетского почтового ящика записочку. Я развернул. На кусочке пергамента был набросок моего портрета и пара милых строк, выведенных девичьей рукой. Подписи, конечно, не было. Я застыл, где стоял, и облез. К такому повороту событий жизнь в дупле меня не готовила. Пребывая в неясном томлении духа и некотором смятении ума, я нервически вычесал с затылка клок мха и энергично направился в гостиную искать сестру и смысл жизни. В гостиной мои друзья мне посоветовали повесить на доску объявлений записку, в коей сообщить о намерении встретиться с прекрасной незнакомкой. Я облез сильнее прежнего (хотя, куда уж больше), но записку с третьей попытки написал. Не прошло и часа, как незнакомка нашлась: её сестра, увидев моё объявление, рассказала мне о том, кто был автором чудесного послания.

Затем у меня было свидание.

Затем у меня было свидание. О том, что у меня было свидание, я узнал не сразу. Вначале я подошёл к девочке, отправившей мне записку, на вечернем концерте школьной группы, и сказал ей, что она здорово рисует. Мы договорились однажды нарисовать вместе школьного смотрителя, и я пригласил её в гостиную Рейвенкло попробовать папиной настойки визгопёрки. В гостиной я доверительно рассказал, что папа готовит настойку из поганок (хотя, можно было бы ожидать, что из визгопёрок), и это такой наш секретный семейный рецепт. Я вообще много чего рассказывал. О том, что чучело штырехвоста, которое я всегда ношу с собой, зовут Курфюрст Пфальцский Руперт Восемнадцатый, например. И о том, что мох на голове у меня не растёт, вопреки всяким гнусным инсинуациям, а цепляется, когда я залезаю в дупло. А в дупло я часто залезаю. И летом, на каникулах, так вообще в нем иногда живу. В общем, лучше бы я молчал, честно говоря, но мне было очень волнительно, и я хотел произвести самое лучшее впечатление. Еще меня ужасно смущало, что за всё время нашего разговора (не самого короткого, надо отметить!), в гостиной не появилось ни единого человека, и мы были исключительно наедине. Не то чтобы я был против, но чем дальше, тем более отчетливо я понимал, что стоит сначала выведать у сестры, для чего конкретно нужны все-таки девочки, прежде чем оставаться с девочками надолго наедине. И лишь потом, сопроводив свою спутницу до библиотеки, я узнал, что значительная часть факультета Рейвенкло сидит в изрядном нетерпении под дверью в гостиную, сдерживаемая инициативной группой во главе с моей сестрой, потому что «Не входите, у Берти там свидание!». Охереть, короче: час от часу не легче.

Ближе к ночи я понял, что от сестры никаких объяснений не дождусь (ее слишком распирало от желания надо мною постебаться), и решил обратиться за советом к своему старшему товарищу, Тедди Люпину. Но тот, оказалось, и сам хотел со мной посоветоваться. Проблема у него была, прямо скажем, посерьезнее моей, так что я весь обратился во внимание. Решался вопрос жизни и смерти: Тедди надумал жениться. (Таким образом, я нечаянно узнал, что с девочками можно делать, к примеру, это). Я долго выяснял у Тедди, кому конкретно это надо, ему или его потенциальной невесте, в итоге мы сошлись во мнении, что больше всех это надо бабке Молли. А иначе, если он, Эдвард Ремус Люпин, станет жить с Мари-Виктуар Уизли вот так просто, без церемоний, то бабка Молли не то со свету его сживет, не то плешь ему проест — в любом случае финал выходил какой-то нежелательный. Отсюда я извлек урок, что на девочках женятся затем, чтобы родственники девочки не занимались в твой адрес всяким духовным членовредительством. И что чем больше родственников, тем масштабнее вредительство. На этом моменте меня вдруг озарила мысль, которой я немедля поделился. «Тедди!» — сказал я в ужасе. — «Я знаю: когда женишься, бывают дети! А она ведь Уизли! Ты на ней женишься, а через год у вас будет десять!». Лицо Тедди вмиг сделалось чрезвычайно сложным и, как будто бы сдерживаясь от чего-то непоправимого, он мне попытался мягко и предельно дипломатично объяснить, что десять детей за год не бывает. Тут я понял, что он совсем наивный, и еще меньше разбирается в девочках, чем я, ведь каждому известно, что у Уизли все именно так и происходит. Так что я его еще немного поостерегал, но в начинании, конечно же, поддержал — как ведь не поддержать друга? — это ж если одно-единственное свидание такое волнительное, то каково вообще предложение делать?!

Через некоторое время я получил еще одну записочку от замечательной Мии Харпер, которой рассказывал про визгопёрку на поганках, а Тедди поспешил поделиться со мной радостью: он сделал Мари-Виктуар предложение, и та согласилась. Пожав друг другу руки, мы уселись и помолчали, излучая доброту и просветление. Личная жизнь в Хогвартсе била ключом.

...Пост-игровая встретила меня блистательной перепалкой и залихватским девичьим возгласом: «Он мой!». В ответ на это раздалось что-то трогательно-задиристое, преимущественно непечатное. Я там не все слова понял, но «Выкуси, сучка!» расслышал отчётливо. Судя по всему, это началось далеко не только что. Я бы еще раз облез, но с такими темпами развития событий просто же не успевал новый мох отращивать (о нет, кажется, я доказывал, что он на мне не растет). Пока я стоял, моргал и пытался осознать, в какой момент в моей жизни всё пошло не так, Тедди Люпин, с лицом умудренным и многообещающим, похлопал меня по плечу, и вкратце сообщил свежие новости, а именно — что поклонниц у меня оказалось сразу две, просто одна успела первой. Отступая бочком к бару, я догадался, что папа не зря так долго тянул с межполовым вопросом, и что мне, наверное, тоже пока рановато. Возвращаясь обратно, я постарался слиться со стеной, дабы миновать место боевых действий незамеченным, но не тут-то было. Стоило мне заговорить с Тедди о всяких наших затеях, расслабиться и перестать ждать подвоха, как передо мною выросли разом две барышни и, безо всякого предупреждения, приосанились, выпятили свои верхние стати и требовательно заявили: «Берти, тебе какой размер больше нравится?!». В тот миг, когда я начал подумывать, не лучше ли сразу умереть молодым, на мою талию уверенно легла крепкая мужская ладонь, и сзади раздался вкрадчивый самодовольный голос: «Он предпочитает семнадцать сантиметров».

Теперь ко мне не очень-то благосклонна Мари-Виктуар, а мои поклонницы переключились друг с друга на внешнего соперника, но жизнь моя больше не в опасности.
Для чего нужны девочки, я все еще не очень понял, но для чего нужны друзья, уяснил определенно.



Бертрам Хиггс: безудержность и восторженность. Подмена Тедди Люпина на втором этапе защиты диплома: пламенная речь о его, Тедди, невероятных способностях по научному исследованию бунтов красных колпаков против красных колпаков.